Власти Южной Кореи отказали уфимцу Климу Пташинскому в предоставлении политического убежища. В январе 2023 года его задержали на антивоенном пикете, а позднее оштрафовали на 30 000 рублей по статье о "дискредитации" армии. После этого активист уехал из России. В интервью "Idel.Реалии" Пташинский рассказал о причинах отказа в предоставлении убежища, а также о сложностях интеграции в местное сообщество. Он заявил, что будет подавать апелляцию, но одновременно рассматривает варианты переезда в одну из стран Запада, чтобы жить там и работать.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Политэмигрант из Уфы Клим Пташинский: "Уехать — тоже некая форма протеста""ИММИГРАЦИОННЫЙ ОФИС НАЗВАЛ МОЙ ОТКАЗ УЧАСТВОВАТЬ В ОККУПАЦИИ "СТРАХОМ ВОЙНЫ"
— Вы подали заявление о предоставлении убежища два года назад. Расскажите, почему оно рассматривалось так долго и по какой причине вам отказали?
— После того как меня впустили в страну, то есть выпустили из зоны сеульского аэропорта, я в течение 90 дней должен был зарегистрироваться в иммиграционном центре по месту жительства и получить ID-карту. Разумеется, я её получил и стал ждать результатов рассмотрения моего заявления.
С тех пор прошло более двух лет — это, так сказать, стандартный срок рассмотрения корейским миграционным офисом.
21 мая я получил уведомление об отказе. В уведомлении указывалось, что мои утверждения о том, что я преследовался российскими властями в прошлом, "недостоверны", а моё уклонение от военной службы в российской армии обусловлено "страхом войны".
— Вы, как я понимаю, не согласны с такими выводами?
— Да, не согласен. Эти выводы не имеют отношения к моему заявлению.
Я просил убежище по двум причинам: страх преследования в будущем за мое политическое мнение и за уклонение от военной службы, которое тесно связано с этим мнением.
Мои политические убеждения состоят в том, что, во-первых, Владимир Путин не является легитимным президентом России по Конституции — он насильно захватил власть в России и незаконно изменил Конституцию, чтобы править всю жизнь. Во-вторых, вторжение в Украину является преступлением по законам РФ и по международным законам. И, наконец, Алексей Навальный — политик, сторонником которого я являюсь, — незаконно преследовался и был убит властями России.
Что касается моего уклонения от военной службы, то оно началось задолго до вторжения в Украину и основано на том, что Владимир Путин является главнокомандующим армии и я не могу ему служить по убеждениям, тесно связанным с моим политическим мнением. Я отказываюсь принимать участие в его [Путина] преступлениях, в том числе в оккупации Украины или любой другой страны. И в контексте запроса убежища дело не в моем сочувствии Украине, а в том, что военная оккупация других стран — это преступление по законам моей страны и международным законам.
Также в уведомлении указано, что я выступал против вторжения в Украину только один раз, но это неправда. Я высказывался против в самом начале, я публиковал пост о преступлениях в Буче в апреле 2022 года, я по сей день публикую во "ВКонтакте" посты с осуждением военных преступлений режима Владимира Путина. В разъяснении мое политическое мнение названо личным мнением, не являющимся политическим.
Когда меня спрашивали в иммиграционном офисе, что мне грозит в России, я привел пример срочника, который был застрелен за отказ принимать участие в оккупации Украины. Иммиграционный офис зацепился за это и назвал мой отказ участвовать в оккупации "страхом войны". Хотя я никогда не заявлял, что боюсь войны.
Солдат срочной службы из Татарстана Артем Антонов погиб 21 октября прошлого года. На стрельбище в Приморье его застрелил лейтенант. Родственники рассказывали, что молодого человека били и издевались над ним, поскольку он не хотел подписывать контракт и идти на войну. По данным СМИ, застреливший Антонова солдат заявил, что сделал это случайно.
"НАХОЖУСЬ В ТОТАЛЬНОМ ОДИНОЧЕСТВЕ"
— Расскажите, как вы жили эти два года? На что существовали, чем занимались?
— В целом жил я тяжеловато. По-прежнему страдал от депрессии, которая усугублялась происходившими в России трагическими событиями — убийство Алексея Навального, теракт в "Крокусе"... Я очень тяжело это переживал, что сказалось в том числе и на моей трудоспособности.
На работу в моем полулегальном статусе устроиться было невозможно, поэтому я время от времени занимался подработками — и лишь в случае острой необходимости. Подрабатывал на стройке, собирал мебель для частных школ. Раньше я занимался инвестициями на фондовом рынке, но сейчас россиянам делать это невозможно, а права инвестировать через корейских брокеров у меня нет, потому что я нахожусь в полулегальном статусе просителя убежища и не могу пользоваться банковским и брокерскими услугами.
— Раньше вы жили у друга в Сеуле. Где вы живете сейчас и в каких условиях?
— Я живу сейчас один, снимаю небольшую комнату в городе Кванджу — это примерно 300 километров от Сеула. Плачу за комнату около 150 долларов в месяц.
— Ранее вы говорили, что хотели бы профессионально заняться музыкой. Удалось ли реализовать эти планы?
— К сожалению, не удалось. Успехов в индустрии развлечений у меня тоже нет. Но музыкой я всё же занимаюсь. Хожу на репетиции, играю на барабанах, бас-гитаре, укулеле, клавишных. В общем, стараюсь как-то не унывать.
— Эти занятия помогают вам справляться с депрессией, о которой вы говорили ранее?
— Конечно, помогают.
— Появились ли у вас новые друзья?
— Нет, новых друзей я не нашел и нахожусь, так сказать, в тотальном одиночестве. Вообще, замечу, что сейчас очень тяжелое время, тяжелые настроения даже среди антивоенной эмигрантской тусовки. Люди постоянно находятся в сильном стрессе, им тяжело ладить друг с другом. Это я ощущаю и по себе, и по другим.
— Вы собирались выучить корейский язык. Получилось ли это у вас?
— Просители убежища не имеют права на курсы социальной интеграции, в том числе на бесплатные курсы корейского языка. Да, у меня сперва были такие радужные надежды: я думал, что мое заявление рассмотрят достаточно быстро, дадут убежище и право на работу — и тогда я буду изучать корейский язык. Но в итоге его я так и не выучил.
— Как складываются ваши отношения с родными, оставшимися в Уфе? Поддерживают ли они вас?
— С матерью и отцом мы общаемся постоянно. Время от времени они меня поддерживают финансово. И, конечно, переживают за меня.
— Что они говорят: приходят ли вам по-прежнему повестки из военкомата?
— Да, их приносит участковый полицейский. Я даже предъявлял их сканы в корейском миграционном офисе — как доказательство того, что меня могут призвать в армию и отправить на войну.
— Не заводили ли на вас уголовное или административное дело за уклонение от явки в военкомат?
— Если честно, я не знаю.
"ТЫ УЖЕ НЕ ОТКРЕСТИШЬСЯ ОТ ИМИДЖА ТВОЕЙ СТРАНЫ"
— Ранее вы говорили, что давно влюблены в Корею. Это чувство у вас сохраняется? Хочется ли по-прежнему остаться в этой стране навсегда?
— Чувство любви к Корее у меня по-прежнему есть. Оно сохраняется ещё с тех довоенных времен, когда я здесь провел около двух лет. Тогда у меня была здесь хорошая жизнь, много друзей — словом, всё, о чем я мечтал.
Но в этот раз Корея, получается, встретила меня очень жестко. Кроме неприятностей с получением убежища, у меня не складывается и общение с местными жителями: буквально каждый встречный спешит рассказать мне, что я, мол, выбрал не ту страну для эмиграции. Мне, мол, нужно ехать в Украину, принимать участие в боевых действиях. Это меня очень задевает.
— Там много сочувствующих России?
— Я бы сказал, что общество здесь, скорее, сочувствует украинцам, но здешним жителям сложно представить, что россиянин тоже сочувствует Украине. Они каждый день слышат по новостям: "Россия нанесла удар", "Россия разбомбила такой-то украинский город" — и ты уже не открестишься от имиджа твоей страны. Отношение к россиянам с начала войны против Украины сильно ухудшилось.
Поэтому я хотел бы всё-таки получить здесь статус беженца, но жить и работать в другой стране. Может быть, в Германии или США.
Клим Пташинский на пикете в Уфе. Январь 2023 года
— Поддерживаете ли вы отношения с другими российскими антивоенными эмигрантами, которые живут в Корее?
— Здесь есть такое сообщество, которое называется "Точка опоры". Его участники проводят различные мероприятия — антивоенные митинги, акции в память об Алексее Навальном, культурные встречи и так далее. Но они действуют в основном в Сеуле — и мне ездить на их мероприятия из Кванджу не очень удобно.
Кроме того, у меня вышло с ними недоразумение. Один активист как-то собирал деньги в помощь Украине через корейский банк, у которого есть филиалы в России, и по закону этот банк должен был делиться финансовой информацией с российскими властями. Я предупредил в чате, что это может быть небезопасно для тех, кто периодически ездит в Россию. Меня сразу окрестили "кремлеботом", "пропутинским ватником" и тому подобное. Как раз это, кстати, характеризует эмоциональное состояние внутри групп российской эмиграции. Словом, после этого я в чат "Точки опоры" больше не возвращался, хотя в целом поддерживаю идеи этого сообщества.
— Есть ли в Корее украинская диаспора?
— С отдельными украинцами я сталкивался, но их объединений не встречал. Причем, замечу, что общение с украинцами, как правило, происходит гораздо лучше, дружелюбнее, чем с россиянами.
"ЮЖНАЯ КОРЕЯ НЕ ВЫСЫЛАЕТ ПРОСИТЕЛЕЙ УБЕЖИЩА, НО И НЕ ДАЕТ ЕГО"
— Вернемся к вашим перспективам получения убежища. Какие есть способы обжаловать отказ?
— На обжалование у меня есть по закону 90 дней. И есть два способа, но я пока не принял решения, как именно действовать.
Один способ — обжаловать в суде. Но туда нужно представлять большое количество документов на корейском языке. Мой кейс насчитывает более 300 страниц, и профессиональный их перевод обойдется мне очень дорого. Я обратился за помощью к нескольким корейским правозащитным организациям и сейчас жду от них ответа.
Есть вариант подать апелляцию в сам миграционный офис, в апелляционную коллегию. По сути, это то же самое, но нужно будет ждать примерно два года, пока они это рассмотрят и, как правило, вынесут такой же отказ, который можно будет обжаловать опять-таки в суде.
— Есть ли шансы на успех? Насколько велико количество отказов?
— Отказывают, по моим данным, абсолютно всем. Насколько я знаю, есть только один успешный случай с получением убежища.
— А каковы наиболее распространенные причины отказа?
— Написать в причинах отказа могут всё что угодно. Дело в том, что, согласно Конвенции ООН о беженцах, страна не обязана предоставлять убежище в обязательном порядке, даже если человек реально заслуживает его. Эта Конвенция просто защищает человека от высылки — и всё. Всё остальное — на усмотрение данной страны. По сути, Южная Корея выполняет эти требования — она не высылает просителей убежища. Но и не дает его, к сожалению.
— Но тогда возникает вопрос: что Корея в таком случае предлагает людям, пребывающим в таком неопределенном статусе? Как им быть — вечно жить в стране на птичьих правах?
— Да, абсолютно верно. Я поясню: Южная Корея — это достаточно богатая страна; в то же время это страна с достаточно старым населением. Её экономике нужна дешевая рабочая сила, поэтому этот институт убежища так безобразно, я считаю, используется. Если ты не согласен с таким своим положением, то тебе остается только просить убежища уже в других странах.
— Но всё же вы хотели бы получить убежище именно в Южной Корее, однако жить и работать хотели бы в западных странах. Почему бы не попросить убежища там?
— Понимаю, что мои намерения, может, кажутся несколько парадоксальными. Объясню: в Корее действительно очень комфортно жить — это абсолютно безопасная страна с хорошо развитой экономикой, сферой услуг. Статус беженца открывает дорогу к гражданству; кроме того, он дает международную защиту и в других странах. Например, если я полечу из Кореи, допустим, на Филиппины, и власти России захотят добиться моей экстрадиции, я буду под защитой международных законов.
Но по менталитету, по возможности интеграции в местное сообщество мне ближе, конечно, страны Запада. Зарабатывать деньги, строить карьеру для меня лучше там. Я, кстати, сейчас учусь программировать, осваиваю сетевые технологии, чтобы работать в США или Европе.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram. Что делать, если у вас заблокирован сайт "Idel.Реалии", читайте здесь.